В комнате лежит распечатанная упаковка сладкой плитки и зазывно пахнет. Ну ладно, будем честны - зазывно пахнет то немногое, что от неё осталось.
Йоргенсен сошёл с ума по чаям в пакетиках. Это глупо, не экономно и ещё раз глупо, но разве переубедишь упрямца. Теперь пакетикового чая в доме больше, чем всей остальной еды. Ну как чая... гибискус, мята, всякая хрень. С малиной, например.
Глядя на стаканчик с перцами, недоумеваю, зачем понадобилось высевать все семена. С другой стороны - кто ж знал, что все прорастут? Вон, опунция одна всего лишь - а семян было около двух десятков... Надо как-то прореживать уже эту ботву, отбирать лучших из лучших и пикировать наконец.
И я очень жду хурму. Я знаю, что она прорастает, и уже не выкапываю косточку - там же корешок, я видел! Хочу-хочу деревце. Странно, что не прорастают лимоны. Или кто они там, я уже забыл (а на пакетике надписал себе только "цитрус"). Обычно цитрусовые пробивались быстрее всех...
На маммиллярии по-прежнему здравствует какая-то тля, которую не выводит ни спиртовой раствор, ни хозяйственное мыло. Видимо, придётся-таки искать какую-нибудь отраву для этих тварей. (Если это вообще маммиллярия, а не эхинокактус, в чём я с каждым днём всё меньше уверен)
После утренней пробежки всегда захожу за угол дома, к сливе - помнится, в моём детстве не бывало такого, чтоб на ней до августа дожили плоды на нижних ветках. Жую, радуюсь, вспоминаю всякое. С каждым днём всё слаще.
На шкафу обнаружил припрятанную баночку рижских шпрот. Их мы съедим осенью.